Зубы

Тридцать первого декабря Митька проснулся с утра пораньше. И ладно повод был хороший - что-нибудь к предстоящему празднованию надо было бы ему подготовить – так нет же, у Митьки попросту разболелся зуб. Разболелся так сильно, что прервал Митькин сон. Митька поднялся с кровати, поморщился и тут же прикинул, что если ему из своей деревеньки придётся к стоматологу в город ехать, то времени и, самое главное, денег потратит он уйму. Возможно, и Новый Год толком отметить не успеет. Митька вспомнил, что где-то у него на всякий случай был припасён анальгин. Нашёл кое-как, выпил, да и стал прислушиваться, типа, к собственным ощущениям. Боль не проходила, а кажется, только наоборот усиливалась.
Митька стал думать: машину можно у Соседа попросить, до города часа два езды, тысячи две за зуб стоматолог возьмёт точно, если не больше. А ведь стоматолог может уже и не работать, праздники всё-таки начинались. Ну, а какие другие варианты? К местному фельдшеру идти смысла не было – максимум что тот по зубной части мог бы сделать, так это ещё каких обезболивающих выписать. Хотя вспомнил Митька, что можно было бы за помощью обратиться к Машке Сивоглазой - так звали местную бабку, то ли знахарку, то ли колдунью. Сам Митька во всю эту ерундистику мистическую особо не верил, но некоторые мужики поговаривали, что их жёны к Машке обращались с целью мужей своих от алкоголизма отвадить. При том, что говорили они это, по привычке застольничая дома у холостого Митьки, Машка со своей задачей не больно-то справлялась. С другой стороны, знал Митька и то, что к Машке даже из города ездили, некоторые даже по нескольку раз. Так что, чем чёрт не шутит, рассудил Митька, может, и поможет ему старая ведьма.
Жила Сивоглазая на отшибе деревеньки – ну, как собственно, и водится среди уважающих себя колдуний. Добрался до её домишка Митька, уж было собрался в двери стучать, да так и застыл на пороге.
«А как к ней обращаться-то, - задумался Митька. – Не Машкой же мне её величать. Женщина-то всё-таки в возрасте. Сколько ей? Поди лет восемьдесят на вид».
Решилась эта загадка самым волшебным образом. Так и недожавшаяся стука от Митьки дверь сама отворилась, а из глубины дома послышался голос старухи:
- Так Машка и зови. Что ж меня зря, что ли, вся деревня так именует? Ну давай же, не стой на пороге, проходи и дверь за собой закрой. Холодно.
Последнее было сказано строго и ворчливо, потому Митька поспешил выполнить указания.
- Ну, чего пожаловал? – посмотрела своим серо-зелёным взглядом Машка на Митьку. – Что ж ты потерпеть со своим зубом не мог? Хотя бы до завтра?
- Никак не мог, - ответил Митька испуганно, дивясь тому, что бабка всё уже знает.
- Какая я тебя бабка! - возмутилась Машка. – Ишь ты какой! Сам за помощью пришёл, да ещё и обзывается!
- Извините, - только и смог пробормотать Митька.
- Ла-адно, - протянула недовольно Машка. – Садись давай. Сейчас мы твой клык поправим.
Митька покорно сел на софу.
Посмотрела Сивоглазая на него, да вдруг как шлёпнет ладошкой Митку прямо по щеке. Митька аж зажмурился от удивления.
- Ты что, …, творишь? – выругался он.
- А ты что хотел? Думал, совсем без боли обойдётся? Ругается ещё, хоть бы спасибо сказал.
- Это за что? - возмутился Митька.
- Зуб-то болит ещё? – мерзко улыбнулась Машка.
Митька прислушался. И правда, зуб теперь совсем не болел. Митька ещё пару раз для уверенности провёл по нему языком и даже надавил на него пальцем.
- Ну, спасибо тебе! – восхищённо произнёс он.
- Одним спасибо не отделаешься, - проворчала старуха.
- Дык ясен пень. Сколько?
- Что сколько?
- Ну, денег сколько?
- На кой мне твои бумажки? Ты это, вот что, шампаньского мне бутылку принеси. Знаю я, стоит у тебя дома.
Митка снова изумился. Действительно, дома, в холодильнике, стояла у него бутылка шампанского, специально припасённая на тот случай, если муж Любки уж сильно загуляет и та в гости к Митьке пожалует. А Любка-то баба манерная, кроме вин и не пьёт ничего, так что не захотелось Митьке с бутылкой запросто так расставаться.
- Так ей цена сто рублей, - сказал Митька. – Давай я тебе денег дам.
- И куда я с ними пойду! – возразила Машка. – Было б твоё шампаньское в ларьке, я б и сама себе взяла. Так там нет ничего, раскупили уже всё. А мне на праздник так хочется. Ну, давай, хлопчик, не пожалей для старушки.
«Ишь ты какая! – подумал Митька. – Сначала на бабку обижалась, а теперь вдруг старушкой стала. На жалость давит».
- Нужна мне больно от тебя жалость, - обиделась Машка. – Только вот знай, должок за тобой. А в Новый Год, все знают, с долгами нельзя. Ну? Принесёшь бутылку?
- Ладно, - сказал Митька, сам понимая, что шампанское он бабке не отдаст. Самому пригодится.

Продолжение в комментариях
Вы смотрите срез комментариев. Показать все
5
Автор поста оценил этот комментарий
И пригодилось. Любка ушла под утро, а Митька, закрыв за той дверь, вернулся в кровать и так и проспал до самого вечера. На дворе уже темно было, когда он пошёл на кухню, чтобы попить воды. Но едва он сделал первый глоток, как в его щёку словно игла вонзилась, до того больно стало. Даже немного в голове помутилось – хотя то может, с похмелья. Митька провёл языком по зубу, но лишь легонько коснувшись его, снова почувствовал острую боль. Тут-то Митька про Машку и вспомнил.
«То же мне целительница! – злобно подумал Митька. – Ещё и бутылку за такаю халтуру захотела».
Стал Митька собираться в город, к стоматологу. Только когда оделся, понял он, что первого января ни один, даже самый сознательный, стоматолог работать не будет. Сел Митька в расстроенных чувствах, да и сплюнул прямо на ковёр от злости. Зуб снова дал о себе знать, да так сильно, что Митька аж завыл от боли.
Не, подумал Митька, терпеть такого долго не получится, надо бы хоть к фельдшеру сходить. Выйдя во двор, зашагал Митька, аккуратно ступая по белому снегу – от каждого шага в зубе отдавалось болезненно.
«Надеюсь, он уже проснулся, - подумал Митька и поморщился, представив, что ему придётся долбить по двери фельдшерского дома кулаком. А ведь зуб, зараза такая, на каждый такой стук ответит новым приступом. Ну, ничего, пару таблеток анальгина вперемешку с водкой какую хошь боль уймут.
Спустя двадцать минут попыток достучаться до фельдшера, Митька уж и не рад был, что только потратил время – фельдшера дома не оказалось. Небось, бухал уже у каких-нибудь своих родственников.
Тут только Митька и заметил, что как-то больно тихо на улице. Словно вымерла вся деревня. Даже собаки не лаяли. А ведь в прошлом году первого января местные здесь гуляли похлеще, чем в ночь тридцать первого. Да и в позапрошлом тоже. И в поза-позапрошлом. Что это, за отступление от традиций такое?
Боязно как-то Митьке стало. Поспешил он домой вернуться. Там он наспех выпил залпом стакан водки, надеясь, что это поможет ему уснуть. НО зуб болел так сильно, что ни о каком сне и речи не могло быть. Ворочался Митька на кровати напрасно. Выпил ещё стакан. Потом ещё. После пятых двухсотки спиртные запасы Митьки были исчерпаны, а тот даже не захмелел толком. Не зная, то ли городиться крепостью своего организма, то ли расстраиваться его невосприимчивости к алкоголю, Митька пошёл к соседу, но того дома, как и фельдшера, не оказалось. Митька, отчаявшись, прошёл вдоль всей своей улицы, но никого так и не застал.
«Где ж вас носит-то, суки, когда вы так нужны?» - чуть было не расплакался Митька.
Уж очень Митька не любил не своим делом заниматься, но дома он нашёл иголку и её стал в зубе-то больном ковыряться. Мысленно-то такое занятие вроде как помогало, хоть не бездействовал Митька. С другой стороны, чисто физически лучше не становилось. Зуб только кровоточить начал. Глядя на красную каплю на кончике иглы, понял Митька, что деваться ему некуда – надо идти сдаваться Сивоглазой. Накинул Митька куртку да пошёл, на ходу сочиняя себе оправдания.
Впрочем напрасно, потому что и Машки дома не оказалось. От досады Митька двинул по двери ногой. Видимо, силу он грамотно рассчитать не сумел – собственно, и не пытался – послышался хруст и дверь опрокинулась на пол прихожей. Митька испугался, но не столько от того, что попортил чужое имущество, сколько от того, что увидел. Прихожая-то была точь-в-точь как у Митьки дома. Вчера-то, он помнил, здесь всё было совсем по-другому. Митька опасливо прошёл внутрь и обомлел.
- Это как? – бормотал он ошарашенно. – Как? Это что ещё? А? Как?
Всё убранство в доме было точь-в-точь как у Митьки дома – даже иголка, которой он давеча в зубах ковырялась, на том же месте лежала - можно было подумать, что он и был у себя дома. Митька ещё раз вышел во двор. Посмотрел на дом снаружи – Маши Сивоглазой. Зашёл внутрь – Митькин.
Митька, может, и смог бы разобраться во всей этой мистике, да зуб снова дал о себе знать. Причём так больно ещё не было.
- Да что ж, за напасть-то такая? – завыл Митька. – Хоть чёрта зови!
Как известно, чертей долго звать не приходится. Словно из ниоткуда появился – то ли у Митьки, то ли у Машки – дома мужичок. Мужичком Митька его назвал по той простой причине, что это был карлик, потому и мужичок, маленький мужик, вроде как. Щёки чертёнка – а можно было не сомневаться, что это был именно он – аж по самые глаза скрывала густая чёрная растительность. Собственно, небольшой рост и странная борода и было всем, что выдавало в прибывшем дьявольское отродье.
- Чего тебе? – пискляво спросил чертёнок.
- Э-э, а-а, - Митька, ясно дело, совсем растерялся.
- Ну, давай говори, - раздражённо сказал чертёнок. – Времени совсем мало, дел по горло.
Обозначая жестом последнюю фразу, карлик провёл у себя рукою по шее, и Митька заметил, что руки у чертёнка были громадные - даже больше, чем Митькины – и в общих пропорциях вид имели устрашающие.
- Да у меня вот зуб…, - промямлил Митька, обдумывая, пора ли уже падать в обморок.
- А-а, зуб, - протянул понятливо чертёнок и приблизился к Митьке. – Дело поправимое. Рот открывай.
Митька открыл рот.
- Шире, - скомандовал чертёнок.
Митьке не надо было повторять дважды.
- Вот этот, ага? – спросил чертёнок и, не дожидаясь ответа, схватился за измучивший Митьку зуб и своими лапами стал тянуть его вниз.
Боль была просто адская – ну, или не адская, но что-то в этом духе, надо было у чертёнка уточнить, уж он-то точно в курсе. Митька ахал и охал, чертёнок кряхтел старательно, аж язык высунул, но зуб никак не хотел вырываться. Самое же странное, что вытянуть его чертёнок смог и теперь этот невероятно длиннющий зуб торчал из пасти Митьки чуть ли не до пола.
- Та-ак, - задумчиво протянул чертёнок. – Придётся зайти с другой стороны.
- С аоай ефё фофонны? – удивился Митька.
Но чертёнок, ничего не ответив, уже подцепил своим коготком зуб через десну Митьки и резко потянул на себя. Вместе с зубом из рта Митьки чертёнок вытаскивал и мягкие ткани дёсен. Митька почувствовал, как его горло заполнилось теплой солоноватой жидкостью.
«Кажется, пора», - к слову об обмороке, подумал измученно Митька и собрался уже уйти в забытьё.
Он даже уже глаза закрыл, но вдруг раздался смачный шлепок. Митька открыл глаза, напротив него сидела Машка – это она только что зарядила ему оплеуху.
- Твою мать, - машинально выругался Митька.
- А ты что хотел? – произнесла Машка. - Думал, совсем без боли обойдётся? Ругается ещё, хоть бы спасибо сказал.
- Спасибо, - ошарашенно пробормотал Митька.
- Одним спасибо не отделаешься, - проворчала старуха.
- Ага, знаю-знаю, - торопливо проговорил зашуганный Митька. – Ещё бутылку шампанского, да?
- Ага, - противно улыбнулась Сивоглазая.
- Щас-щас, - вскочил Митька и пошёл на выход. – Щас принесу. Щас, Машка, ну в смысле, Мария как-вас-там, щас всё принесу…
- Обязательно принеси, - протянула хрипуче Машка. – И смотри, не обмани меня. За тобой – должок. А в Новый год с долгами никак нельзя.

*Конец*
раскрыть ветку (2)
1
Автор поста оценил этот комментарий
которой он давеча в зубах ковырялась
раскрыть ветку (1)
Автор поста оценил этот комментарий
Спасибо за замечание)
Вы смотрите срез комментариев. Чтобы написать комментарий, перейдите к общему списку